Согласно сообщению, компании либо просто не являлись на торги, либо не делали предложений в ходе них. В результате контракты заключались с единственным активным участником.
Подробности еще предстоит выяснить, но ряд обвиненных компаний уже заявили о своей непричастности к этому делу. К слову, претензии в отношении, например, «Р-фарм» меня сильно удивили. Этот оператор, наоборот, известен своей демпинговой политикой. Так, благодаря ей «Р-фарм» почти разрушил отечественный рынок рибавирина (противовирусный препарат) – торговал им на аукционах ниже себестоимости, чтобы в итоге стать единственным поставщиком этого препарата. Хотя, возможно, в отношении более дорогих лекарств у компании политика другая.
Лично я никогда не стремился участвовать в бюджетных торгах по закупке препаратов. Но могу понять, что бывают ситуации, провоцирующие формальное нарушение правил. Вроде бы система отлажена: аукционы проводятся в электронной форме, у производителей есть реальная возможность выиграть, не прибегая к административному ресурсу. И ругают ее разве за то, что выигрывают поставщики более дешевых и якобы менее качественных препаратов. Но тут речь о принципиально иной проблеме – контроле качества и допуска лекарств на рынок.
И все-таки есть слабые места у самой системы закупок. Смотрите, в рамках государственных аукционов нередко закупаются инновационные продукты, у которых есть только один производитель. И как продать продукт одного производителя на торгах, когда нет его альтернативы? В этом случае в качестве участников аукциона выступают или два его дистрибьютора, или производитель вместе с дистрибьютором. Это дает хорошую возможность контролировать цену.
Получается, цена продажи заранее известна. Аукцион становится фикцией. Но является ли это сговором или просто выходом из сложившейся ситуации? Что здесь причина, а что – следствие? Именно эту систему и надо менять. Как можно добиться снижения цены закупки по продукту, у которого нет конкурентов, и сделать так, чтобы не было игры в аукцион? Например, можно ориентироваться на цены данного препарата в Европе и США по спискам страховых компаний. Или устанавливать госцену закупки без аукциона. Тогда вариантов для удержания высоких цен просто не будет.
Отдельный случай – сговор производителей разных продуктов, имеющих, например, одинаковое МНН (международное непатентованное название). Логика понятна – договориться, чтобы не играть в демпинг. Но лично я в такие договоренности между прямыми конкурентами не очень верю.
Несправедливости остаются. Типичный пример: Минздрав (Росздравнадзор) в разное время согласовывал и регистрировал разные определяющие термины для идентичных лекарственных средств. Сначала была регистрация таблеток «модифицированного высвобождения», а потом стали применять термин «пролонгированное действие». По сути – одно и тоже, но, указывая в требованиях к препарату, например, только первый из этих классов, закупщик мог отсеивать нежелательных участников – новых производителей, которые, как правило, выходят с более низкими ценами.
Однако в целом ситуация с госзакупками серьезно улучшилась в последние годы. Аукционы стали гораздо прозрачнее. Уменьшается доля торгов со смешанными лотами, когда производителю физически невозможно напрямую в них участвовать. Несколько лет развития в подобном ключе, и мы придем к более эффективной системе, когда и сговоров окажется меньше, и цены справедливее. И чем пристальней будет ФАС проверять аукционы, чем быстрее реагировать на жалобы участников, тем быстрее система аукционов станет совершенствоваться.